Патерсон Коста - СССР 2.0
– Это серьезно! Отвечайте, а не то пострадаете! – кричит Владимир, выхватывая револьвер, но к нему тут же подбегают дети, желая поиграть с оружием. Серьезность и невозмутимость сползают с лица красноармейца при приближении малышей.
– Это какая-то реклама для телевидения? А где камеры? – спрашивает одна бабушка.
– Да-да, на каком канале покажут? – интересуется молодой человек в спортивном костюме.
– Вы что, не видели? Это из того фильма, где Сталин путешествует во времени, я видел рекламу по ящику, скоро покажут! Это, наверно, какая-то акция в поддержку кино! – замечает один старичок.
– Что это за разговоры? – раздражается Сталин. – Я не знаю ни о каком фильме!
– А ну разойдитесь! – кричит Владимир детям, стреляя в воздух.
– Ничего себе! А выстрелы вообще как настоящие! Не удивительно, что сегодняшнее кино так реалистично! – впечатляется стоящий неподалеку парень. – Дай-ка посмотреть!
– Не приближаться! – кричит Ярослав, направляя винтовку на парня.
Предполагая трагическую развязку событий, Виктор подбегает к Ярославу и объявляет:
– Да-да, друзья, это просто кино! Скоро покажут в кинотеатрах, не пропустите! А теперь расходимся, нам еще нужно успеть в другие районы! Пойдемте, товарищи! – жестами солдат показывает сослуживцам следовать за ним.
Зеваки расходятся по своим делам, оставляя Сталина и гвардейцев в растерянности.
– Товарищ Серафимов, это что такое?! – спрашивает Владимир, удивленный поведением сослуживца.
– Ты с ума сошел, Воеводин!? Эта опреация совершенно секретная! Нельзя вот так вдруг начать палить в воздух и ругаться с народом! – возмущается Виктор.
– Товарищ Серафимов прав! Пусть каждому из вас будет ясно, что никто не должен знать о нашей миссии без моего распоряжения! Права на еще одну ошибку у вас нет, понятно?!
– Так точно, товарищ Сталин! – подчиняются гвардейцы.
Они продолжают идти в сторону зданий, которые видели из лаборатории. Некоторые машины проезжают и весело сигналят солдатам.
– Может, на машине будет быстрее? – предлагает Владимир.
– Ты что, не слышал? Мы не можем просто остановить машину, вступая в конфликт с гражданами, – отвечает Лев. – Кроме того, не представляем, как управлять такими автомобилями.
– Видимо, нам придется найти какое-то отделение НКВД, где мы будем в безопасности и сможем найти материально-техническое обеспечение, – заключает Сталин, скрывая свою стратегическую ошибку – он ожидал, что лаборатория будет в рабочем состоянии в 2017 году, с готовыми автомобилями, на которых можно было бы добраться до Кремля.
– Я не вижу никаких знаков НКВД, и эти здания какие-то странные, – говорит Тимур, рассматривая огромный лабиринт комплекса серых пятиэтажных зданий с полуразваленными балконами.
– Нужно найти какого-нибудь патрульного. Как только увидим такого, я сам поговорю с ним, – решает Сталин, стараясь держать ситуацию под контролем.
– В свете последних событий, честное слово, это ему проще будет нас найти. Я думал, что мы легко сориентируемся в окрестностях, но все так сильно изменилось, что я себя чувствую в другом мире! – замечает Ярослав.
Советские воины с удивлением рассматривают новые дома и людей в разноцветной странной одежде, женщин в коротких юбках, машины странной формы, каких они никогда прежде не видели. Некоторые люди, кажется, разговаривают сами с собой, ходя по улице, с маленьким аппаратом в ухе. Разноцветные афиши рассказывают о различных продуктах и услугах, мешая сориентироваться, а еще эти странные рисунки на стенах и заборах, с непонятными словами. Снова они замечают черную свастику на стене, на этот раз зачеркнутую красным, со словом: «ANTIFA», и эта надпись снова перечеркнута черным.
– Эй, смотрите, кто там идет! Сталин и его компания! – замечает их какой-то очевидно пьяный парень с татуированной свастикой на бритой голове, одетый в черное. – Колян, Саш, зырь, какие лохи! Ха-ха-ха!!!
Его товарищи, тоже бритоголовые и в черном, поворачиваются к солдатам и начинают отдавать честь, насмешливо распевая военный марш. Приглядевшись к ним повнимательнее, охранники замечают, что на их одежде фашистская символика – свастика и аббревиатура СС. У некоторых они еще и вытатуированы на руках и других частях тела, как у парня, который первым увидел солдат.
– О, у них там чурка! – замечает один из неонацистов, у которого не хватает нескольких зубов и фингал под глазом. – Че это вонючий азиат делает в советской форме?!
Солдаты достают оружие и выстраиваются вокруг Сталина. Парни, в свою очередь, вытаскивают ножи.
– Думаете, что напугаете нас своими игрушечными пистолетиками? Ха-ха-ха! – смеется лысый парень с татуировкой, видимо, главарь банды, разбивая об скамейку бутылку водкии вооружившись полученной «розочкой». – Ты! Да-да, ты! Снимай форму, ты ее не достоин! – тычет парень пальцем в Тимура.
Военные смотрят на Букейханова, понимая, что это его назвали азиатом, а не Сталина. Казах наводит на скинхеда автомат ППШ-41, широко применяемый в Великой Отечественной войне, но парня это, похоже, не пугает.
– Тим, не делай этого. У нас будет еще больше проблем, если ввяжемся в драку с этими хулиганами, – предостерегает Виктор.
Похоже, Тимур его не слышит. Виктор порывается подойти к другу, но Сталин, внимательно наблюдающий за начинающейся дуэлью, его останавливает.
– Правильно делаешь, Сталин! Не лезь! У нас личный разговор с этим узкоглазым чертом! – заявляет главный неонацист.
Тимур спокойно смотрит на парня, который приближается, сжимая в руке «розочку».
– Как ты меня называл? – спрашивает солдат.
– Ты глухой? Узкоглазый! – скинхед дразнит его, растягивая в стороны уголки своих глаз. – Вот в чем штука с этими нерусскими, они даже язык наш не понимают, а этот еще и думает, что может тут разгуливать в красноармейской форме! Снимай форму, ублюдок! Только белым можно ее носить!
Тимур, пораженный, пытается понять, как человек может докатиться до такого уровня. В нормальное время, то есть, в его понятии, в советское мирное время, этот парень должен был быть комсомольцем, учиться или служить в армии. Он вспоминает слова Васи о неонацистах в России и понимает, что этот человек не сравним даже с тенью гитлеровского солдата, как те, которых он в огромном множестве убивал на войне. Если бы он в самом деле уважал и следовал нацистской идеологии, то был бы против любого знака Красной армии и Советского Союза, страны, которая победила фашистскую Германию, вместо того, чтобы возмущаться, что он не белый, а носит советскую форму, что само по себе глупо, ведь СССР, имеющий в составе сотни разных национальностей, располагается преимущественно в Азии. К тому же, Тимур осознает, какая ирония в том, что парень называет его нерусским, так же, как немцы называли «осталые», по их мнению, народы, в том числе и русских, «неарийцами». Кроме того, Лев, Стефан, Ярослав и сам советский вождь Иосиф Сталин тоже нерусские. Казах делает вывод, что перед ним стоит какой-то недоумок-расист, использующий свастику в качестве ярлыка, и гордясь своей недалекостью вместе с другими такими трусливыми дегенератами, как он.
– Смотрите, пацаны, как надо! Приходится нам очищать улицы от этих чурок и хачей, которые тут понаехали, отбирают у нас работу, телок, и загрязняют нашу родину и нашу славянскую рас…
Прежде, чем скинхед успевает закончить предложение, его тело вздрагивает от очереди пуль из безжалостного автомата Тимура. Окровавленный труп падает на землю, как мешок фарша, перед пораженными неонацистами и прохожими, наблюдавшими за происходящим издалека. Фашисты уносят ноги, зеваки в ужасе и с криками разбегаются.
– При мне такой фигни не было! – с отвращением замечает Сталин.
Тимур качает головой и убирает автомат, поворачиваясь обратно к сослуживцам.
– Ты с ума сошел, Тим! Смотри, какая паника! Люди вызовут милицию, и мы пропали, и все из-за тебя! – беспокоится Лев.
– Именно этого я и хотел! Теперь это лишь вопрос времени, когда к нам приедет милиция. Я поговорю с ними, и все решится, – возражает главнокомандующий.
– А наш разговор о том, чтобы не вступать в конфликты с гражданами? – удивляется Ярослав.
– А ты это фашистское дерьмо называешь гражданами? Это дикие звери, Букейханов просто защищался, дав противнику более чем достаточно времени, чтобы одуматься. Конфликта с ними никак нельзя было избежать, вы сами видели. Милиция должна нас поблагодарить за то, что мы покончили с таким бандитом. Кроме того, как только она подъедет, мы объясним, в чем дело, и получим необходимую помощь, – объясняет Сталин.
Виктор опасается за безопасность группы, но не может подвергать сомнению сталинский приказ.
– Не знаю как для вас, но для меня слова бездомного начинают обретать смысл, – коментирует Стефан, рассматривая флаг на ближайшем доме.
